Режим бога. 2-я книга[СИ] - Страница 22

Клаймич напряженно слушал… или думал… Мне не оставалось ничего иного, как продолжить:

- Вот и получится, три основных ленинградских певца с потенциально победными песнями. Здесь придется закрыть глаза, что автор один. И что это никому не известный сопляк из 81-ой школы Василеостровского района.

- Песня отличная. Мы с удовольствием ее возьмем. Но почему только ленинградские певцы? В Москве есть певицы популярнее Пьехи, которые с удовольствием ее купят, - Клаймич уставился на меня напряженным взглядом.

- Потеря темпа, - любезно пояснил я, - я не знаю их, они не знают меня, а до финала всего полгода. Пока познакомимся, пока договоримся, пока запишут, пока начнут "крутить" песню… Да, я и не собираюсь ни для кого писать в будущем. Буду создавать свою группу, а для этого нужно имя и деньги!

Клаймич задумчиво меня рассматривал.

- Вы рассуждаете, Витя, как взрослый, умудренный опытом человек, всю жизнь работающий с эстрадой…

- Что-то подобное, я частенько слышу от друзей… но все банально… я, не старый, я просто умный! - я смеюсь.

- Да, вы - умный Витя. И, если у вас есть столь далеко идущие планы, то я хотел бы в них принять активное участие. Я смогу быть сильно полезным, - Клаймич улыбнулся, как-будто пошутил.

"Он боится отказа" - неожиданно понял я.

- А как же Эдита Пьеха? - сделал я недоумевающее лицо.

- А как вы думаете, Витя, у кого перспектив больше, у вас или у нее? - оправдывая национальность, ответил Клаймич вопросом на вопрос.

- У нее их нет, - я мило улыбнулся.

Клаймич хмыкнул.

- А у Сенчиной?

- Без моих песен тоже… И она это знает. Сама, почти, сказала…

- "Почти сказала", - задумчиво повторил Клаймич.

- Поверьте на слово, смысл был такой…

- Я верю, - отмахнулся Григорий Давыдович, - просто выражаетесь интересно. Непонятно, но очень… понятно.

- Прям, как вы сейчас! - не остался я в долгу.

Клаймич не отреагировал:

- Вы будете ей писать песни?

- Пока могут заставить - буду, потом - по ситуации.

Клаймич улыбнулся:

- Какой вы необычный и загадочный юноша, Виктор!

Я "показал зубы":

- Чем больше я вам буду казаться необычным и загадочным, тем меньше у нас будет шансов договориться.

Клаймич сразу сделался предельно серьезным и опять "внутренне подобрался":

- Почему?! Объясните мне это, Витя, чтобы случайно не возникло недоразумений в будущем!

Я пожал плечами:

- Шибко умных никто не любит, сначала я вынужден был притворяться в школе, потому что иначе просто били… - я криво ухмыльнулся.

В глазах Клаймича мелькнуло сочувствие. Думаю, музыкальному еврейскому мальчику в школе тоже, периодически, "отвешивали леща" его более приземленные сверстники.

Я встал со стула:

- Впрочем, эта проблема уже решена…

Я молниеносно пробил в пустоту "двойку", апперкот и закончил резким крюком слева.

Клаймич от неожиданности вздрогнул. Я сделал вид, что не заметил.

- Взрослые тоже таких "умников" не любят. Но с ними ТАК проблему не решишь. Приходится продолжать притворяться. Казаться таким, как все, таким каким они хотят видеть "мальчика Витю". А вот с людьми, с которыми я собираюсь работать, я притворяться не хочу. И оправдываться не хочу, за то, что я не такой как все!

Клаймич посмотрел мне в глаза, потом отвел взгляд и спросил, впервые обратившись на "ты":

- А ты собираешься со мной работать?

- Ну, а зачем бы я иначе перед вами распинался, Григорий Давыдович?!…

…Так или иначе, но совещание "за шахматным столом" завершилось в нашем номере знакомством с мамой.

Клаймич включил все свое обаяние, а включать было чего(!), и я оглянуться не успел, как Григорий Давыдович уже звонил в ресторан "Жемчужины", сообщая, что "нас будет сегодня на два человека больше"!

- Мои друзья из Ленинграда - очень приятная семейная пара, с дочерью, как раз сверстница Виктора, очень симпатичная девочка… И знакомые из Москвы, муж с женой и тоже дочерью… ха-ха… но та уже взрослая девушка, хотя тоже красавица! Ее мама преподавала сольфеджио у нас в консерватории, когда я учился. Мы, студенты, все тайно в нее влюблены были! Случайно здесь, в Сочи, встретились… Представляете, 15 лет прошло, а узнали друг друга сразу! Сейчас ее супруг какой-то большой начальник в Москве. Рядом с вами тут живут, в санатории ЦК… На озеро Рица поехали, утром звонили… Сегодня ужинаем вместе, как вернутся. Там в ресторане сегодня будет отличное варьете! Вам обязательно надо посмотреть. Уверен, что вам понравится!

Ну, и все в таком духе…

Маме нравилась Пьеха, а у Клаймича был, наверное, не один десяток всяких смешных историй из жизни артистов. Так что тем для разговоров у них хватало.

Что характерно, обо мне Клаймич сам разговор не заводил. Я оценил.

Через некоторое время, убедившись, что "с крючка" мы уже не соскочим, Григорий Давыдович отправился восвояси. А у мамы начался суетный выбор туалета "для ресторана"!

Я проблему из "наряда" делать не стал. В это время джинсовый костюм одинаково престижен, как для ресторана, так и для театра. Единственная проблема, я из него уже вырос! И если штаны нормально смотрелись с относительно высокими черными кроссовками, то рукава куртки стали безнадежно коротки.

- Зачем тебе куртка? Вечером не холодно, - резонно заметила мама, - хоть и жаль вещь, но замечательно, что ты так вырос! Отдадим кому-нибудь, ты же совсем не поносил этот костюм…

Но у меня возник другой план. Я вспомнил Роберта, барабанщика из ресторанного ВИА Завадского, и его куртку, у которой были отрезаны рукава. И пока мама вышла из номера, отхватил ножницами оба рукава.